При звуках флейты теряет волю.
Здравствуй, Анечка, свет мой дальний,
Ясноглазый, буквенный, тонкий, ранний
Чернокнижник, между бессонной спальней
И паркетом кухни рождаешь мир.
Здесь, увы, по-прежнему — сырость, холод,
У пальто, спеша, поднимаю ворот.
В сентябре я, кажется, малость тронут,
А блокноты стёрты уже до дыр.
Знаешь, милая, дворовых мальчишек
Будь сильнее я и на город ближе,
Чем твоя любовь в уголках Парижа,
Искурили б вместе осенний сплин.
Посидеть в кафе озорного центра,
Чаевые в шутку оставить в центах,
И прощаясь с глазами цвета абсента,
Написать на салфетке:
С любовью,
Лин.
Ясноглазый, буквенный, тонкий, ранний
Чернокнижник, между бессонной спальней
И паркетом кухни рождаешь мир.
Здесь, увы, по-прежнему — сырость, холод,
У пальто, спеша, поднимаю ворот.
В сентябре я, кажется, малость тронут,
А блокноты стёрты уже до дыр.
Знаешь, милая, дворовых мальчишек
Будь сильнее я и на город ближе,
Чем твоя любовь в уголках Парижа,
Искурили б вместе осенний сплин.
Посидеть в кафе озорного центра,
Чаевые в шутку оставить в центах,
И прощаясь с глазами цвета абсента,
Написать на салфетке:
С любовью,
Лин.