Письмо первое.У этого письма не будет адресата. Я поставлю адрес - "до востребования", зная, что ты никогда не захочешь его прочесть. Но я буду писать тебе письма. Не каждый день, по возможности. И сжигать их потом. Чтобы они уж точно дошли до тебя. Знаешь, когда-то я вот точно так же писала письма Богу. Сжигала их. И они доходили. По крайней мере, если судить по тому, что мои желания обычно исполнялись. Так вот. Теперь я напишу письмо тебе.
Знаешь, вчера пошел снег. Большой и крупный. Я ходила по городу, не желая возвращаться домой, и фотографировала трамваи (я обожаю их, знаешь...), сам снег в свете фонаря по пути к главному зданию университета, а затем и дорогу перед домом и нашего милого Гесси (слева хвост, справа голова). И очень, очень жалела о том, что тебя нет рядом. Хотелось зачерпнуть этот снег и вывалить тебе на голову, чтобы ты фыркал и отряхивался. Ещё хотелось просто повалить тебя в снег, чтобы Гесси подошел к тебе и принялся нюхать твое лицо, чихая на тебя и щекоча своими великолепными усами. Хотелось, чтобы ты, я, Йось и Гесси прогуливались по этой заваленной улице, разгребая ногами снег и молча улыбаясь. Потому что - разве можно не улыбаться, когда такая красота вокруг?
Знаешь, вместо тоски по тебе пришла светлая грусть. Это гораздо лучше, чем беззвучно кричать в подушку и рвать на груди рубашку, пытаясь выцарапть сердце. Теперь я могу улыбаться, потому что верю, знаю - ты где-то рядом, где-то здесь. Я могу как маленькая девочка бежать вслед каждому мужчине в длинном черном пальто, обгонять его и с надеждой заглядывать в глаза. Ты был тем мостиком между обыденностью и сказкой, который невозможно разрушить, как его не пинай. Ты им и остался. Потому что ты вернешься, я знаю. Да еще и с таким видом, будто никуда не девался.
По дороге домой я придумала сказку про девочку и кота. Я напишу ее тебе, чтобы было что почитать, там, наверху. А я верю, что ты именно наверху, потому что я так хочу, потому что нечего тебе делать внизу, там серой пахнет, а ты ведь эстет, ты любишь, чтобы было красиво.
С ветки на голову коту упал ком снега. Кот тряхнул ушами и фыркнул, пытаясь избавиться от остатков снега на носу. Девочка остановилась напротив него и рассмеялась.
- Почему ты не дома в такой мороз? - спросила она.
- У меня нет дома, - гордо ответил кот. - Я гуляю сам по себе.
И поджал лапку.
- Но ведь тебе холодно?
- Холодно, - не стал спорить кот.
- Ведь тебе одиноко?
- Вовсе не одиноко. Очень даже хорошо.
И он прижал уши, тихонько подрагивая от холода. Тогда девочка сняла шарфик и надела его на кота.
- Теплее, - заметил кот, не желая благодарить. - Но лапы все равно мерзнут.
Тогда девочка взяла его на руки и погрела лапки ладошками.
- Теплее, - сказал кот. - Но есть все равно хочется.
Тогда девочка отнесла его домой, налила ему молока и порезала сосиски.
- Прости, - сказала она. - Это все, что есть у меня дома.
- Теперь я сыт и мне тепло, - сказал кот. - Теперь я уйду.
- Куда же ты пойдешь в такой холод? Там ты опять замерзнешь и проголодаешься.
И кот остался. Зима длилась долгих три месяца и немного весны. Когда девочка устраивалась на диване, кот залезал к ней на колени, и она гладила его шерстку. Когда им становилось скучно, они играли в клубочек или садились у окна и смотрели на снег. Когда девочка ложилась спать, кот засыпал вместе с ней, устроившись под боком и уткнувшись носом в сгиб ее локтя. Но как только пришло лето, кот открыл дверь и сказал:
- Теперь на улице тепло и я смогу прокормиться. Прощай, девочка.
Она улыбнулась и помахала ему рукой, сказав на прощанье:
- Когда наступит зима - приходи. У тебя ведь есть теперь место, где всегда будет твое собственное маленькое лето.
И не стала закрывать дверь.
Ну вот и все, пожалуй. У меня закончилось свободное время, да и письмо растягивать не следует, иначе ты не будешь ждать следующего. Очень жаль, что тебя больше нет. Но ведь это всего лишь невозможность видеть тебя, как если бы ты жил во Владивостоке, и слышать твой голос, потому что звонки в твой личный Владивосток слишком дороги, у меня нет таких денег. Мне больше не нужно твое присутствие, чтобы любить тебя, - было сказано в одной замечательной сказке. Пожалуй, к этому нечего добавить, за исключением того, что люди совершенно разучились любить друг друга просто за то, что они есть. Кому как не тебе знать, что у нас все равно ничего бы не вышло. И то, что мы имеем сейчас - дружба, скрепленная расставанием, - самое лучшее, что может быть между людьми. Потому что даже смерть не сможет разлучить нас.
Письмо второе.
10.12.2009 в 22:02
Пишет nakinski:*********
Его строгость достойна любых похвал, робко сказанных в тишине
Не тогда, когда надо, и не ему (он и так зазнаётся). Он - не роман
Он же даже не мой не_муж.
Только вот по ночам он так часто звал, обращаясь как к не_жене.
Его честность попробуй не оценить, она даже врастает в честь,
Как в тебя прорастает лица овал, даже кофе с травой так бы не накрыл
и любимый - не накрывал.
Мой наркотик, мой грёбаный цианид - засыпать на его плече.
Его гордость порой не перебороть, его принципы - не назвать.
- Ну а что мне за дело - не мне судить. Мне его убеждения - не продать,
И никак - прижимать к груди.
Он теперь существует со всех сторон, он - столица, а не Москва.
Его сила огромна - не удержать, ну а чтобы заполучить,
Принцип прост - надо только лишь не ловить. Принцип скуп - надо только не целовать,
Остальное - в его крови.
...но нельзя сны с реальностью размешать. Проспайся и не кричи.
И когда ты проснёшься, пойди запей и забудь сей весёлый бред.
Если горечь накопится - не глотай, она вся из железа, как лом литой
и чугунная клевета.
Да ты хочешь и любишь. Он - чист и бел.
- ... Его просто немного нет.
URL записиЕго строгость достойна любых похвал, робко сказанных в тишине
Не тогда, когда надо, и не ему (он и так зазнаётся). Он - не роман
Он же даже не мой не_муж.
Только вот по ночам он так часто звал, обращаясь как к не_жене.
Его честность попробуй не оценить, она даже врастает в честь,
Как в тебя прорастает лица овал, даже кофе с травой так бы не накрыл
и любимый - не накрывал.
Мой наркотик, мой грёбаный цианид - засыпать на его плече.
Его гордость порой не перебороть, его принципы - не назвать.
- Ну а что мне за дело - не мне судить. Мне его убеждения - не продать,
И никак - прижимать к груди.
Он теперь существует со всех сторон, он - столица, а не Москва.
Его сила огромна - не удержать, ну а чтобы заполучить,
Принцип прост - надо только лишь не ловить. Принцип скуп - надо только не целовать,
Остальное - в его крови.
...но нельзя сны с реальностью размешать. Проспайся и не кричи.
И когда ты проснёшься, пойди запей и забудь сей весёлый бред.
Если горечь накопится - не глотай, она вся из железа, как лом литой
и чугунная клевета.
Да ты хочешь и любишь. Он - чист и бел.
- ... Его просто немного нет.
От себя добавить практически нечего. Скоро начнется зачетная неделя. 21 первый зачет. Если я завалю зачеты - не поеду в Питер. Такие дела. О тебе стараюсь не думать. Но не получается. Все равно всплываешь ведь. В уголках глаз, за занавеской душа, на кухне, везде. Особенно когда мою посуду. Тогда мне почему-то кажется, что ты все еще рядом. Когда ложусь спать - кладу телефон на комодик. Потому что мне почему-то кажется, что ты позвонишь. Зачем? Ты не позвонил бы, даже если бы мог. Даже если бы ты был жив и здоров, ты продолжал бы прятаться в своей скорлупе, потому что тебе никто и никогда не был нужен. Такие дела. Но я всё равно говорю тебе "спокойной ночи" перед тем, как закрыть глаза. Я почему-то верю, что ты услышишь. Это все мои детские воспоминания. У меня даже нет доказательств того, что тогда это действительно был ты. И что тогда действительно твой голос тихо напевал, даже нашептывал "Под небом голубым есть город золотой" и "Ты сильная птица, но мне тебя жаль". Всю жизнь меня обманывали, использовали в своих целях такие, как ты. И у меня не было никаких причин верить тебе о том, что Джу лгал мне. Как ты сказал, "в благих целях". Может быть, ты тоже лгал. Себе, мне, всему миру. Всё, что у меня есть о тебе - мои сны. С детства и сейчас. Сны о том, как выглядит твой дом изнутри. Пустой и холодный дом, в котором нас уже нет, потому что вместо кольца я тогда выбрала ключик, и не будет белого платья и чемоданов, не будет лестницы наверх и бабушки, пытающейся вспомнить мое имя. Будет_не_с_тобой. И, наверное, это лучшее, что я могла выбрать. Я знала, что любой выбор будет неверным. Так всегда. Мы всегда оглядываемся назад и понимаем, что что-то сделали не так. Я скучаю по тебе, хотя никем тебе не была. "Вы должны быть счастливы, - написал ты мне, когда Йось лежал в больнице. - О вас заботится сразу три человека". Джу, Йось и... ты?
Ладно, пора заканчивать. Мои мысли снова принимают депрессивную форму. Пожалуйста, будь. Там. Здесь. Не важно где. Просто... будь. И возвращайся скорее.
Письмо третье. Твой портрет.
Письмо четвертое.Что-то я зачастила. Это письмо будет совсем коротким. Что-то типа записки. Туда, тебе, в твою наглую кошачью морду. В усы тебе, да. Оказывается, я зову тебя во сне. И плачу. Оказывается, я кричу слишком громко. Не отпускает. Холодно. Пальцы замерзают, печатать почти больно. И выдыхать паром, который тут же замерзает: я... тебя...
Жду? Ненавижу? Не забуду?
я. тебя. упускаю.
я. тебя. не вижу больше.
я. без тебя.
Как это - жить без тебя? Мне это известно лучше остальных. Тебя со мной никогда по-настоящему не было. Но от того, что ты на секунду приоткрыл дверь, и я почувствовала твой запах, мне отчаянно захотелось, чтобы ты был. Как это - жить с осознанием того, что тебя никогда не будет? Очень холодно, скажу я вам. Строить из себя неизвестно что. Мы с тобой всегда будем любить не тех и идти не туда, лишь бы никогда не встретиться. Потому что если не дай бог наши пути пересекутся, и мы встанем друг напротив друга на перекрестке - будет беда. Мы взорвем этот мир к чертям. И, мать твою, будем счастливы в этот последний миг перед концом всего на свете. А потом умрем. В один день. В один час. В одну минуту. Но я всё равно переживу тебя на пару секунд.
Ты вошел в мою кровь. Но проблема в том, что меня больше нет. Я растворилась в другом человеке. Я люблю другого человека сильнее, чем когда-то возможно любила тебя. Когда ты даже не знал о том, что я есть. Как такое возможно, говоришь? Возможно всё. И прощать ещё до того, как будет совершено предательство. И любить каждого человека на этой гребаной земле. И жалеть. И хотеть помочь. Обогреть как-то. У меня самой пальцы замерзают, но я готова согреть кого-то, если попросит.
И попросишь не ты.
Так и надо.
Йось обязательно прочитает это и как всегда подумает не то. Я знаю. Так тоже надо. Но чёрт возьми. Я просто... просто запуталась. Я не могу тебя видеть. И я нарисовала тебя. Как и обещала, чтобы видеть хотя бы это. Я могу смотреть на эти каракули несколько часов кряду. "Портрет Дориана Грея", - сказала мама. Потому что живой. Холодный. Ненастоящий. Всего лишь рисунок. Но есть.
Письмо пятое.Я прекрасно знаю, что такое быть мертвым. Я прекрасно знаю, что такое прятаться от самого себя в самом себе же. Я прекрасно знаю, что такое гордыня и уверенность в том, что ты всё всегда делаешь правильно, заталкивая внутренний голос в самую жопу, чтобы не слышать "а как же ты будешь один?". Я прекрасно всё это знаю, и потому нам так легко найти общие темы для разговора. Собственно, разговором это назвать нельзя. Когда я хочу с тобой поговорить, мне просто снится, что ты звонишь мне. Когда ты хочешь со мной поговорить, я делаю вид, что иду к тебе - тебе нравится, когда кто-то ради тебя расшибается в лепешку. Но мы оба знаем, что для того, чтобы увидеть друг друга нам всего лишь надо посмотреть в зеркало.
Я не помню, о чём мы говорили сегодня, да это, по сути, не имеет никакого значения. Ты уговаривал меня оставить всё как есть - нехай думает, что всё так легко и просто, что всё так и останется на своих местах, что нам обоим плевать друг на друга и на весь мир вокруг. Но я же не могу так, ты знаешь. Я всё равно всё-всё расскажу. И что тебе на самом деле не насрать - тоже расскажу. И что сердце у тебя живое - тоже расскажу. Чтобы неповадно было. Умирать - так до конца. Разрывать себя на лоскуты. А ведь ты знаешь, что для этого тебе много не надо. Всего лишь перешагнуть грань дозволенного.
Похоже на очередные розовые сопли? Да ну. Вовсе нет. Я всего лишь пытаюсь систематизировать информацию. Выходит следующее: параллельные прямые пересекаются в бесконечности. Если бы ты был закопан как следует, я написала бы это на твоей могиле. Но ты пожелал сказать это раньше. И, да. В аду пошел снег. Прогуляемся?
И помни, пожалуйста. Я очень-очень скучаю по тебе. Так, что от тоски зубы сводит. Я люблю тебя. Пусть ты этого никогда не услышишь...