Я в твоём подъезде притворюсь собакой,
Буду грустным взглядом провожать соседей,
Если хочешь, можешь гладить против шерсти,
Мы должны быть рядом, мы должны…

Три. Три гребанных года ты играешь со мной, смеясь, а я ровным счетом ничего не могу с этим поделать. Мои друзья уже давно называют нас прототипом Маяковского и Лили Брик, только от этого ничего не меняется.
Мне паршиво осознавать, что если ты меня позовешь и приласкаешь, я снова буду сидеть у твоих ног и преданно заглядывать тебе в глаза. Ты только позови.
Паршиво, но что поделать. Я посылал тебя не единожды, но каждый раз возвращался сам или ты возвращала меня. Но сама. Сама ты меня не пошлешь никогда. Такие игрушки как я - редкость. С ними надо бережно, чтобы не сломались. Ты это понимаешь.
Сейчас мы в разных городах, между нами сотни тысяч километров, а я пишу тебе, что все еще люблю и ненавижу, а ты смеешься в ответ, зная, что стоит тебе поманить пальцем, я вернусь даже в наше захолустье, забив на все. На перспективы, учебу, работу.
"У тебя слишком холодное сердце, ты не умеешь любить", - говорят мне новые знакомые, когда я обрываю очередные краткосрочные отношения. Я киваю. Да, конечно, так и есть.
Только вот сердце, пусть и холодное, уже три года принадлежит одной. Той, кому оно совершенно не нужно.